«Не пренебрегайте маргиналиями, ибо они – ключ к основному тексту», – гласит эпиграф к сборнику рассказов «Последний лай» иорданского писателя Муфлиха аль-Адвана, выпущенному в этом году издательством «Дар аль-Ан». Предваряя эту фразу, автор пишет: «Память устремляется в хранилища забвения… Истории места разделены между богами и людьми… И свидетельствует о них лишь то, что осталось от каменных скрижалей».
Вступительные фразы, встречающиеся в начале многих романов, являются частью текста, призванной заинтриговать читателя. Однако особенно ценно, когда эти вводные элементы искусно вплетены в последующий нарратив.
Завершив чтение «Последнего лая», я пожалел, что эта книга не была опубликована двадцать три года назад, летом 2002 года, когда я впервые посетил Иорданию в составе студенческой группы педагогических колледжей Султаната Оман. Мы были гостями университета Аль-Балка, который организовал для нас экскурсии по культурным, туристическим и образовательным достопримечательностям Иордании, от Ирбида на севере до Акабы на юге. Мы провели целую неделю, знакомясь с важнейшими археологическими и туристическими памятниками, которые теперь ожили в рассказах Аль-Адвана. Если бы я посетил эти места сейчас, мое восприятие было бы иным, так как теперь я понимаю, что роман или сборник рассказов может переходить из нарративной плоскости в культурно-туристическую сферу. Места, пропитанные историей, оставались такими, пока повествование и воображение не вдохнули в них новую жизнь, в зависимости от того, как автор использует исторический материал.
В «Последнем лае» основной текст написан элегантным литературным языком, побуждающим читателя продолжать чтение, однако маргиналии обладают высокой степенью убедительности, передавая смыслы и язык дискурса. Здесь проявляется роль маргиналий, временно превращающихся в центр, уступая свое место основному тексту.
Аль-Адван пишет свои тексты, используя культурную географию Иордании на протяжении различных временных эпох, чтобы представить нарративную географию, оживляющую персонажей и традиции, упомянутые в исторических источниках. От собаки людей пещеры до верблюдицы Салиха, замка Аджлун и святынь Аль-Хидра, через Мертвое море и Вади-Рам, и потолок свобод, о котором мы не знали, что он находится в центре древнего Аммана, – все это раскрывается через маргиналии «Последнего лая». Автор снимает пыль забвения с барельефа нимф, говоря: «Она ждала меня!»
Она не покинула это место и не исчезла из моего пульса.
Прежде чем покинуть ее, я написал на своем теле, в своем сердце: «Минарет, который не слышал твоего призыва с тех пор… Мое тело – кафедра… Твой дух – такбир… И твое дыхание – близость, о самый благочестивый из влюбленных».
Завершив чтение сборника рассказов, читатель обнаружит литературную летопись персонажей, прошедших через Иорданию, рассказанную Аль-Адван в соответствии с велениями воображения и возможностями письменной памяти, такими как византийский царь Диоклетиан, правитель Филадельфии (современный Амман) и его история с людьми пещеры, Аль-Хидр, племена Бану Ауф, Фарва аль-Джузами, набатеи, Аль-Харис ибн Аби Шамр, Ахав ибн Омри, Баал, Абу Мусаб аз-Заркави, Гавриил, Осман I, Аль-Мамун, Александр Яннай, Абу Убайда ибн аль-Джаррах, Халид ибн аль-Валид, Шурахбил ибн Хасана, аз-Захир Бейбарс и моавитский царь Меша.
Таким образом, литература представляет нам познавательный дискурс, который автор использует в нарративных текстах, свободных от ограничений исторических текстов, подвергая повествование инструментам анализа, интерпретации и создания текстов, отличных от общепринятых.